Общество гурманов: [сборник] - Джеймс Блэйлок

с ног и бросившей вперед. Коллиер ударился о тело барона, потом о нижнюю ступеньку лестницы, суча ногами, пытаясь найти опору на мокром песке и отчаянно нашаривая глазами саквояж. Оказалось, он застрял под нижней ступенькой в вертикальном положении, всего в шести дюймах от лица Коллиера. Следующая волна наверняка затопит это хранилище денег.

Наклонившись, Коллиер просунул руку между ступенями и извлек саквояж, потом торопливо вернулся к тайнику, где спрятал книги, и вытащил их оттуда. Прижимая к груди свои сокровища, он вскарабкался вверх по лестнице. Протиснувшись спиной вперед в люк, приостановился и посмотрел назад. Океан уже ворвался в пещеру и поднял тело барона на половину ее высоты, к меловому потолку, потом вода закрутила труп и увлекла его в темноту. Коллиер захлопнул ногой люк и запер его деревянной перекладиной.

Сквозь окна проникал приглушенный туманом солнечный свет, что казалось странным после темноты пещеры. Коллиер, понимая, что близок к помешательству, собрал остатки здравого смысла и стал тихонько пробираться через кухню, волоча ноги по полу, чтобы не оставлять четких следов. Выбравшись наружу, он поежился от холода, опасливо озираясь вокруг, боясь, что кто-нибудь успел вернуться в Мористое, но его видели только бродившие по пляжу чайки.

Засунув шкатулки с книгами в саквояж и закрыв его на застежку, Коллиер вприпрыжку забежал за угол дома и потрусил дальше, вдоль дальней стены, к укромному месту, где часа два назад оставил фургон с запряженными в него пони. Все было нетронуто. Коллиер запрыгнул на козлы, развернул свою передвижную библиотеку и понесся вверх по склону, размышляя, что делать дальше. К ночи он совсем замерзнет, если не удастся найти тихое место, переодеться в сухое и развести огонь. Он заехал в лес и спрятал фургон за низкими кустами, чтобы его не было видно ни с океана, ни с Клифф-роуд. Немного посидел, собираясь с мыслями, потом открыл саквояж и, отодвинув книги, посмотрел на лежавшие под ними деньги — десятифунтовые купюры, новые, хрустящие, в перевязанных лентами пачках.

— Ха! — воскликнул Коллиер, но его мимолетная радость тут же улетучилась, как газ из проткнутого шарика, когда он понял, что барон вряд ли принес бы деньги, если бы намеревался ограбить его и убить. Барон ни в чем не виноват, а вот он, Коллиер Боннет, потерял рассудок и стал кровавым душегубом…

Нет, ну конечно же, барон принес деньги, зная, что Коллиер захочет увидеть их, прежде чем показать, где спрятал книги! И барон очень ловко управлялся со своим пистолетом — чересчур ловко. «Еще неизвестно, кто тут виноват», — сказал себе Коллиер. Он опустил глаза и заметил, что карман сюртука немного оттопыривается. Внутри лежали мокрые пятьдесят с чем-то фунтов, которые дала ему Элис, — Элис поверила ему, поняла, что ему отчаянно нужны деньги, да так оно и было, Бог свидетель. Эта мысль снова привела Коллиера в ужас: и Бог, и Элис — свидетели его лживости, слабости и алчности!

Он заплакал, удивляясь, почему совершенно не раскаивается в убийстве барона. Он боялся барона, вот почему, и ненавидел его за этот страх. Наверное, все люди ненавидят то, чего боятся: в этом есть смысл. Но разве он убил барона просто из ненависти?

— Не признаю! — выкрикнул он. Барон угрожал продать его Обществу гурманов и наверняка продал бы. Барон не человек. Он не испытывал ни угрызений совести, ни чувства вины. Просто брал, что ему нравилось, совершая чудовищные преступления, а теперь Коллиер отплатил ему той же монетой, чего тот и заслуживал. В любом случае, барон уже мертв.

— Так тому и быть, — сказал он вслух, хлопнул ладонью по колену и тронул поводья.

На вершине холма он свернул на Клифф-роуд в сторону Бродстейрса, собираясь расположиться на ночлег поглубже в лесу, где его никто не увидит. А если кто и увидит, то не заподозрит в преступлении. Никто не будет его искать. Барон никого не посвящал в свои дела. Завтра Коллиер отправится на юг, в Дувр, сторонясь главных дорог, — пожалуй, через Саттон-Даунс, по своему обычному маршруту.

Но разве он должен садиться на корабль в Дувре? Но разве он должен покидать свою родину? И куда ему ехать? А что же пони? Его фургон? Его книги? Почему бы не отправиться вместо этого на север: в Клактон-он-Си или в Скарборо? В конце концов, никаких улик не осталось — полиции нечего ему предъявить, даже если они обнаружат тело. И уж конечно, у Саузерли есть дела поважнее, чем перетряхивать всю Англию лишь для того, чтобы подать Обществу гурманов печеного торговца книгами.

Он открыл крышку за сиденьем, положил саквояж в укромное нутро фургона и вспомнил о письме, которое его заставил написать Саузерли, — письме, состряпанном для того, чтобы сегодня же заманить Сент-Ива в ловушку… Угрызения совести за этот проступок будут мучить Боннета до конца его жалкой жизни! «Нет, наверняка Сент-Ив заметил неестественный тон письма и что-то заподозрил, — сказал он себе. — Он наверняка не попался в ловушку!»

Саузерли скорее всего отвезет Сент-Ива в Замок гурманов, но не чтобы съесть, а чтобы загипнотизировать и отправить куда-то на съедение…

Коллиер едва дышал, сердце его лихорадочно билось. Он пытался заставить себя не думать об Элис, но не мог думать ни о чем другом. Наконец он слез на землю, одержимый желанием броситься с края утеса.

— Дальнейшее — молчание, — сказал он вслух, но даже эти слова прозвучали эгоистично. Что есть самоубийство — акт воли или следствие ее отсутствия? Это не имело значения; Коллиеру не хватало смелости покончить с собой. Однажды он уже пытался, безуспешно. Истина ясна: все дороги ведут к проклятию, кроме одной.

ГЛАВА 19

НА КЛИФФ-РОУД

Элис сидела в окутанном туманом фургоне перед мебельной лавкой Клейтона на Нортдаун-роуд в предместье Клифтонвилла. Ей казалось, что она покинула Бродстейрс неделю назад. В дверном проеме лавки показались тележка с двумя креслами, а за ней умопомрачительно неторопливый мальчик по имени Гилли, который минут пятнадцать как пытался вывезти их на улицу. Кресла оказались слишком широкими и застряли; Гилли снял одно с тележки, а второе развернул и, протиснув его наконец в дверной проем, поставил на тротуар, а после отправился в лавку за вторым.

В фургон уже погрузили два небольших деревянных стола, причудливую вешалку с крюками в виде горгулий и две скамеечки для ног с обитым тканью верхом и шарообразными ножками; все это стояло на куске сухого брезента, наполовину свисавшего наружу, чтобы надежно упаковать груз,